Сегодня, 8 декабря 2025 года, исполняется 170 лет со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского — знаменитого московского журналиста, писателя, поэта. Гиляровский был личностью неординарной, знаковой для города и всего репортерского цеха. Несмотря на то, что во второй половине XIX — начале XX века столицей был Санкт-Петербург, который во многих отношениях превосходил Москву, не найти там, среди столичных журналистов, фигуры, сравнимой с Гиляровским по масштабу известности и влияния.
Динес Ю. С. Владимир Гиляровский. Бронза, литьё. Москва, Россия, 2000 г.
Родившись в Вологодской губернии и поскитавшись в юности по России, сменив множество профессий и занятий, поработав бурлаком, пожарным, табунщиком, актером, отслужив в армии во время русско-турецкой войны, в 1881 году Владимир Алексеевич приехал в Москву, где, наконец, осел и прожил всю оставшуюся жизнь. Гиляровский очень любил этот город. Он посвятил много времени и сил изучению быта и нравов москвичей, знал все улочки и переулки, все укромные места, даже Москву подземную. Уже в 80-х годах Антон Павлович Чехов обращался к нему за материалом по Москве, который нужен был ему для журнала «Осколки». В письме к издателю журнала Н. Н. Лейкину Чехов сообщает, что пойдет за материалом к Гиляровскому, которого в шутку называет «московским обер-знайкой».
Сегодня на карте города можно отметить десятки мест, связанных с именем дяди Гиляя: Хитровка, Столешников переулок, Неглинная, Никитский бульвар... Для многих москвичей Гиляровский и Москва сливались в единое нераздельное целое. Писатель Александр Иванович Куприн в 1910 году пишет ему: «Ах, дорогой дядя Гиляй, крестный мой отец в литературе и атлетике, скорее я воображу себе Москву без царя-колокола и царя-пушки, чем без тебя! Ты — пуп Москвы».
Художники писали специально для Гиляровского уголки Москвы и Подмосковья, сценки из жизни и быта города. Кстати, первое издание «Москвы и москвичей» Гиляровского в 1926 году было иллюстрировано работами знаменитого гравера Ивана Николаевича Павлова из цикла «По старой Москве».
Москва для Гиляровского представала живым организмом — она менялась, переносила потрясения, наполнялась новыми людьми и талантами — и ничего из этого не ускользала от пристального взгляда «короля репортажа», как со временем, в дань уважения, нарекли Гиляровского коллеги по цеху.
Павлов Иван Николаевич. Грибной рынок. Серия «Старая Москва». Бумага, линогравюра. СССР, 1944 г.
Дом печати и «ревущие двадцатые»
1917-й год принес радикальные изменения в жизнь страны и города. Москва вновь стала столицей России. Новые люди, архитектурные формы, идеи и процессы захватили её, придав и без того стремительным изменениям последних десятилетий новый импульс.
В начале 1920 года Владимир Владимирович Маяковский попросил наркома просвещения Анатолия Васильевича Луначарского передать здание, расположенное на углу Никитского бульвара и Воздвиженки, журналистам, и уже 3 марта 1920 года в бывшей усадьбе Прибыловых разместился Дом печати. Одна из Московских газет сообщала: «Дом печати размещается в особняке № 8 по Никитскому бульвару, имеет четырнадцать комнат, предназначенных для читальни, библиотеки, собраний кружков и занятий, столовую, буфетную, зрительный зал со сценой на 350 человек и т. д. В ближайшие дни Дом печати откроет свои двери для московских тружеников пера».
Здесь выступали московские литераторы, поэты и актёры, давали концерты музыканты. Дом печати стал новым центром культурной и творческой жизни Москвы. Он превратился в клуб московских журналистов, и Гиляровский, будучи живой легендой, а также активным участником культурной жизни, стал его завсегдатаем.
Места были родные, знакомые, когда-то здесь совсем рядом, на Воздвиженке, с 1899 года по 1905 год находился другой, не менее известный клуб — Литературно-художественный кружок, в который входили многие выдающиеся московские писатели, художники, ученые, театральные и общественные деятели. В их числе Н. Е. Эфрос, А. П. Чехов, К. С. Станиславский, А. Ф. Кони, В. Я. Брюсов, С. С. Мамонтов и, конечно, В. А. Гиляровский. Он любил бывать в клубе литературно-художественного кружка. Здесь всегда ключом била жизнь. Артисты пели и читали, критики спорили и анализировали картины последних выставок, художники делали зарисовки и наброски гостей.
Клуб просуществовал до 1920 года. Времена изменились, центр культурной и литературной жизни сместился, и теперь уже в Доме печати на Никитском бульваре читали свои стихи Есенин и Блок, выступал Мейерхольд, дискутировали об истоках имажинизма Мариенгоф и Шершеневич. Гиляровский влился и в эту новую жизнь. Несмотря на пожилой возраст, он не утратил интереса ни к своему творчеству, ни к творчеству других. Литература, театр, живопись, как и полвека назад, вызывали в нем живой интерес.
Двадцатые годы были для Гиляровского особенно продуктивными, наполненными литературными трудами, именно в это время он написал свои знаменитые книги: «Москва и москвичи» (1926), «Мои скитания» (1928), «Друзья и встречи» («Люди театра», 1931).
Для молодых журналистов, художников и литераторов Гиляровский был настоящим патриархом и, вместе с тем, человеком, у которого всегда можно было найти поддержку. Для многих он стал проводником в профессию, многих поддержал на самой заре карьеры, когда никто еще не замечал их творчества.
«Трудно учесть то огромное добро, — писал художник Аполлинарий Михайлович Васнецов, — которое своими статьями об ученических выставках осуществил Гиляровский, неизменно поддерживая все талантливые ростки родного реалистического искусства, и что он сделал для активной поддержки талантливой художественной молодежи. Многие из молодых только от него впервые услыхали искреннее слово одобрения, и многие только благодаря этому стали правильно расти и развиваться».
Сегодня мы часто, вспоминая Гиляровского, говорим о нем как о журналисте, писателе, поэте, да и я сам начал с этого свою статью, но не это, на мой взгляд, делает его великим. Если присмотреться, то стихи его довольно посредственны, несмотря на похвалы Брюсова, какой-то выдающейся прозы он не написал, а журналистские репортажи и статьи, хоть и интересны, но по стилю все же несколько тяжеловесны, за что их и критиковал Чехов. Дело в том, что во всех этих профессиях, в интеллектуальной и культурной среде, Гиляровский был редким человеком. Он был чрезвычайно щедр и великодушен. Его внимание всегда привлекали люди маленькие, еще невидимые, несостоявшиеся. Каждый норовит поддержать гения, а ты скажи доброе слово о начинающем, еще только пробивающемся и неокрепшем таланте. Гиляровский не боялся ошибиться, его похвала была не проявлением собственного эго или вкуса, а искренней поддержкой другому человеку.
Чего стоит один только эпизод, рассказанный художником Александром Михайловичем Герасимовым. Однажды, зайдя в гости к Гиляровскому в Столешников переулок, он с удивлением обнаружил в коридоре ряд довольно слабых живописных этюдов. На прямой вопрос, зачем тот покупает такую «дрянь», Владимир Алексеевич ответил: «Подать деньги начинающему художнику прямо — значит обидеть, а купить даже неудачную работу — поддержать и дух, и уверенность в себе. Хорошее-то всякий купит, а ты вот плохое купи. Раз покупают — значит, нравится, значит, умею я работать».
Так, незаметно и осторожно Гиляровский давал человеку и хлеб, и веру в то, что его труд нужен. Гиляровский был большим человеком во всех смыслах, поэтому всюду он был своим.
Антикварный книжный «Читальный зал дяди Гиляя» на Никитском бульваре, д. 8
Наше время
Сегодня все там же, на Никитском бульваре 8а, находится Центральный дом журналиста (Домжур). Он смог пережить смену эпох в 90-е и продолжил развиваться. В 1990 году был создан Союз журналистов Москвы, призванный объединить творческих работников СМИ столицы. А в самом начале XXI века в сотрудничестве с Союзом журналистов Москвы появился антикварный книжный «Читальный зал дяди Гиляя» (или просто «У дяди Гиляя»), расположенный в здании на Никитском бульваре 8. Это уютное место, в названии которого использован знаменитый псевдоним Гиляровского, остается одним из последних и старейших книжных Москвы, сохраняющих дух давно ушедшей эпохи. «Читальный зал дяди Гиляя» специализируется не на общедоступной советской букинистике, а именно на антикварной и редкой книге. Огромную часть его коллекции составляют издания 2-й половины XIX — начала XX века, отражающие период становления книжной и журнальной культуры в дореволюционной России.
Таких мест, долгие годы остающихся точками притяжения для библиофилов и коллекционеров, с каждым годом становится все меньше и меньше. Одни закрываются, другие уходят в онлайн. Люди, город и мир меняются, пожалуй, так же бурно и радикально, как и на стыке XIX-XX веков, во времена Гиляровского. Он сам наблюдал, как исчезает старая Москва и, вместе с тем, рождается новая, другая. Перемены неумолимы и их нельзя бояться, главное — помнить свое прошлое, ценить и сохранять культурное наследие, поддерживать в людях тягу к знанию и творчеству, как завещал и умел делать дядя Гиляй.
Евгений Большаков
